птиц, и на журчание лесного ручейка. Алёшка заслушался, и вздрогнул от неожиданности, когда из омута показалась вдруг приплюснутая голова с длинными, как водоросли, волосами, расплывшимися по воде. Круглые, похожие на лягушачьи глаза, сверкнули жёлтыми огоньками, моргнули, и из реки шагнула на берег Купалка.

Глава 12

Неподвижная вода омута заволновалась, круги пошли по её поверхности, и медленно, шаг за шагом, сначала по дну, а затем по берегу, к Алёшке стала приближаться дочь Трясинника. Телом похожа она была на человека – те же очертания рук и ног, только между пальцев разглядел Алёшка тонкую прозрачную перепонку, сквозь которую, как через мутное стекло, прошёл свет полумесяца, когда дева откинула прядь длинных волос с лица, да ступни ног были длинными, словно ласты. В лунном свете отливала синевато-зелёным кожа Купалки и такие же волосы, распустившиеся до пят и облепившие её некогда стройную, но сейчас грузную и тяжёлую фигуру, облачённую в серую хламиду, поросшую ракушками и водорослями. В прорехи хламиды проглядывал несоразмерно огромный живот, и сквозь полупрозрачную тёмную кожу, испещрённую прожилками и нитями сосудов, видно было, как там, в глубине её чрева, в толще воды, окружённый тонкими стеблями и шустрыми скользкими рыбками, плавает ребёнок – странное существо, с вытянутой большой головой и короткими ручками и ножками. Алёшка, как заворожённый, глядел на этот живот, не в силах отвести глаз. А дитёныш, будто почуяв что-то, открыл вдруг жёлтые глаза, и, метнувшись вперёд, приник лицом и перепончатыми ладошками к животу матери, словно к стеклянной стенке круглого аквариума, и расплющив полные губы, обнажившие два ряда мелких, щучьих зубов, уставился на Алёшку. Тот сделал шаг назад.

– Не бойся, – шепнула Лесавка, – Он тебе ничего не сделает. Пока. Вот когда родится, может и за ногу тяпнуть, ежели попадёшься ему в воде.

– А Купалка? – прошептал в ответ Алёшка, глядя в лягушачьи глаза водяной девы.

– Ты ей весточку от отца принёс, не тронет. Да и я рядом, ежели чего, подсоблю.

Тем временем Купалка подошла вплотную и встала напротив, шумно и прерывисто дыша – без воды ей было тяжко, да ещё увесистый живот, в котором разместился целый пруд, тянул её вниз.

– Зачем звала? – спросила она низким голосом.

– Я не для себя звала, – кивнула Лесавка на мальчика, – Вот, для него. Дело у него к тебе есть.

Купалка удивлённо воззрилась на Алёшку, словно только что разглядела его из-за своего безразмерного чрева.

– Ты? – она помолчала, – И что же тебя привело? Если ты тоже за одолень-травой пришёл, то я тебе её не отдам!

– Чего? – не понял Алёшка, – Какая ещё лень-трава? Я о такой впервые слышу. Я по другому вопросу.

– Вот как? – почему-то снова удивилась Купалка.

– Это она от бремени своего поглупела, – склонилась к Алёшкиному уху Лесавка, – Вообще-то, она не такая дурная, мы с ней даже болтаем порой.

– Ты же Купалка? – снова обратился Алёшка к речной деве.

– Да-а, – дева заморгала круглыми выпуклыми глазищами.

– Мне отец твой, Трясинник, велел тебе подарочек передать, и сказать, что это, де, для внука, который скоро родится.

– Подарок? – Купалка с любопытством и недоверием ждала.

– Да, – Алёшка вынул из-за пазухи ларчик, – Вот, держи.

Купалка слегка нахмурилась, приняла ларчик из рук мальчика, потрясла его, приставила к уху, понюхала – и ахнула вдруг. Жёлтые мутные глаза её прояснились:

– От тятеньки говоришь?!

– От него, – кивнул Алёшка.

– Вот это подарок, так подарок, – воскликнула Купалка, и пузо её заколыхалось от волнения, заходило волнами, – И где ж только он душеньку достал?

– Этого я не знаю, – пожал Алёшка плечами, – Мне только передать велено.

Купалка рассмеялась, прижала к груди ларчик и с неожиданной быстротой поскакала назад в омут, но на полпути остановилась, задумалась о чём-то.

– Спасибо тебе! – обернувшись, крикнула она Алёшке, – Ты обожди, я тебя сейчас ответным подарочком одарю!

Алёшка переступил с ноги на ногу и смущённо глянул на Лесавку.

– А может не надо?

– Что не надо?

– Подарочков этих. Кто знает, что она там приволочёт из омута, а ну как чудо-юдо какое-нибудь? И куда мне его потом? В город что ли везти, в ванной поселить?

Лесавка изумлённо поглядела на него и расхохоталась:

– А ты шутник! Я, конечно, не знаю, что такое ванна…

– Ну, это большой ушат такой, моются в нём, – пояснил Алёшка.

– А-а, – протянула Лесавка, – Теперь понимаю. Нет, я думаю, что она тебя кой-чем другим одарит за такой привет от отца.

– И чем же?

– Сейчас узнаем, вон она, возвращается уже, – Лесавка кивнула в сторону омута, и, точно, Купалка, тяжело пыхтя, уже шла по направлению к ним. В руках её белело что-то.

– Вот, – открывая рот, как рыба, выброшенная на берег, и тараща круглые глаза, произнесла Купалка, – Это тебе подарочек от меня. Она принесёт тебе счастье.

– Спасибо большое, – Алёшка протянул руку и принял из ладоней Купалки белоснежный чистый цветок с нежными, тонкими лепестками, нежный аромат окружил мальчика облаком свежести, заглушив даже запах тины, что шёл от водяной девы.

– Это русалий цветок, – пояснила Купалка, – Одолень-травой зовётся. Видишь на конце стебля корень? Ты его высуши и сделай себе ладанку, сам, своими руками, мешочек махонький сшей, в него этот корень поклади – вот тебе и ладанка. Да на шее её носи. Амулет этот сохранит тебя от всякого зла, и удачу в твою жизнь привлечёт. А сам цветок оставляй каждую ночь на окне, под звёздным небом, так, чтобы свет луны на него падал, а его лепестки тот свет впитали. Как высохнет цветок, так в силу войдёт. Тогда ты его в порошок сотри, да зашей в поясок. Только пояс тот при себе не носи постоянно, иначе обратное получится – привлечёшь к себе нечистую силу. Надевай его только в минуту, когда помощь нужна особая, когда опасность тебе грозит. А однажды поясок этот жизнь тебе спасёт.

Алёшка слушал Купалку, раскрыв рот.

– Спасёт жизнь?

– Да, – кивнула та, – Только это нескоро ещё будет. Но однажды ты вспомнишь – и меня, и эту ночь, и за подарок поблагодаришь.

Речная дева усмехнулась.

– Никаноровна за этим цветком уж кой год охотится. Да только не даётся он ей в руки, не желает. Простые кувшинки она берёт, а одолень-траву не может, она от Никаноровны на дно уходит, своего человека ждёт. Ну, вот, видать дождалась.

Купалка кивнула на Алёшку:

– Далась тебе в руки.

– А что она, убежать могла? – рассмеялся тот.

– Могла, – вполне себе серьёзно ответила Купалка, – Исчезла бы, невидимой стала, ускользнула, да в омут вернулась. Она ведь живая. Лады, пойду я, тяжко мне, скоро родить буду чую. И вы идите, неча тут ходить. Как родить стану, буря подымется, завалит вас невзначай валежником иль корягой какой придавит, а мне потом расстраивайся из-за того. Ещё молоко пропадёт, чем дитя кормить стану? Иди-иди в деревню! И спасибо тебе за подарочек.

Купалка любовно погладила ларчик, что держала под мышкой, и шустро скрылась в воде, даже круги не пошли по поверхности омута.

– Как это она так? – поразился Алёшка, – Даже вода не дрогнула.

– На то она и Купалка, – засмеялась Лесавка, – Ну, пойдём, пойдём, я провожу тебя до опушки.

Алёшка зашагал вслед за Лесавкой по тропке, и всё оглядывался на омут, но он уже был тих и безмолвен, и никаких чудес на нём не было.

Глава 13

– Да-а, – протянула Лесавка, когда они с Алёшкой вышли с Ведьминого Кута, и зашагали по тропке в сторону деревни, – Знатно наградила тебя Купалка.

– Да это ж цветок простой, – удивился Алёшка.

– Цветок? Простой? – Лесавка аж задохнулась от возмущения, – Да знаешь ли ты, какой силой он обладает? Думаешь, зря Никаноровна сколь лет тут трётся, пытается изловить одолень-траву? Только не давалась она ей в руки. А тебе вон как свезло – Купалка сама тебе его передала. А ведь она хозяйка этого омута. Ей тут всё подвластно.

– И что в нём такого? Ну, от нечисти хранит, так какая в городе нечисть? Это